|
|
|
"...прототипом Лужина послужил
Алехин..."
Л.Делицын |
| Самый "теплый", по
авторскому определению, роман Набокова - едва ли не
наиболее значительное в мировой литературе произведение,
связанное с шахматной тематикой, несомненно возвышающее
королевскую игру, несмотря на явную неполноценность,
болезненность, однобокость главного героя. Таково
очарование чудесной, мелодичной набоковской прозы, что уже
само по себе предоставление в ней ведущей роли шахматисту,
пусть даже человеку малопривлекательному, благоприятно и
почетно для шахматного искусства. Литературное величие Набокова, его чемпионство в области словесности, по-видимому, подталкивало рецензентов связывать само название романа со знаменитой "защитой Алехина" - блестящим дебютным откровением великого маэстро, а многие даже уверяли, что Набоков написал роман о чемпионе мира. Между тем, для Алехина такое предположение было оскорбительно. Первый русский чемпион мира прославился как человек блестящих и разносторонних талантов. Доктор "обоих прав", он в совершенстве владел основными европейскими языками и по праву снискал себе славу одного из лучших шахматных литераторов. Любопытно, что русский читатель знаком с книгами великого соотечественника в переводах, поскольку Алехин всегда писал на языке своего издателя. В разные годы знаменитый маэстро с успехом испытал себя на поприщах криминалиста и дипломата. Располагая прекрасными внешними данными, Алехин был безупречно светским человеком, пользовался успехом у прекрасного пола и никогда не оставался в стороне от маленьких радостей жизни. Призовем в свидетели Капабланку. "Представитель славянской нации, ростом выше шести футов, весом около 200 английских фунтов, белокурый и голубоглазый, Алехин бросается в глаза своей внешностью, когда появляется в турнирном зале, - писал предшественник русского маэстро на шахматном троне. - Он свободно говорит на шести языках, имеет звание доктора прав и по общему развитию значительно превышает уровень среднего человека". Богатырчук вспоминает, что когда русских участников турнира в Мангейме в 1914 году интернировали в связи с началом мировой войны и поместили в тюрьму, у красавца и здоровяка Алехина начался роман с дочерью тюремщика, что заметно облегчило положение русских шахматистов. Разве можно представить в такой роли Лужина? Сам Набоков никогда не писал, что Алехин был прообразом Лужина. Почему же так решили "присяжные рецензенты"? В описываемые в романе двадцатые годы в Европе блистало целое созвездие уроженцев Российской империи: Боголюбов, Яновский, Рубинштейн, Тартаковер, Бернштейн. Пожалуй, лишь полудворянское происхождение роднило с Лужиным именно Алехина. Сам чемпион мира однажды назвал прототипом Лужина Тартаковера. Это, конечно, была шутка: также доктор "обоих прав", знаменитый острослов, едва ли не лучшее перо в шахматной журналистике своего времени, Савелий Григорьевич Тартаковер походил на Лужина не более, чем Алехин. Несомненно, Лужин - лицо вымышленное, отчасти, возможно, собирательное. Кстати, может ли, вообще, выдающимся шахматистом стать человек уровня Лужина или цвейговского Чентовича? Вопрос не новый; он звучит с момента появления этих героев в мировой литературе. Неплохо разбираясь в предмете, будучи лично знакомым с рядом крупных гроссмейстеров, автор этих строк рискнет ответить определенно: приличным шахматистом-профессионалом человек болезненный, неполноценный, с единственной гипертрофированной способностью стать может. Но не чемпионом мира и не претендентом - для этого необходимо быть личностью, спортсменом с большой буквы. В целом, в отличие от ряда крупных, но преступно невежественных в шахматах прозаиков (Леонову и Куприну не стоило браться за шахматную тему), Набоков очень хорошо описывает атмосферу шахматных сражений. Великий писатель прекрасно разбирался в шахматах - играл в силу первого разряда, был страстным проблемистом, даже выпустил сборник собственных задач. В описаниях единоборств Лужина с Турати Набоков совсем неплох, а в эпизоде с задачей Валентинова угадывается не только большой писатель, но и эксперт в области шахматной поэзии. Перечитаем. "Лужин осторожно поднял веки. Машинально взял листок. Вырезка из шахматного журнала, диаграмма задачи. В три хода мат. Композиция доктора Валентинова. Задача была холодна и хитра, и, зная Валентинова, Лужин мгновенно нашел ключ. В этом замысловатом шахматном фокусе он, как воочию, увидел все коварство его автора". На мой взгляд, безупречно. Я сужу лишь о шахматной стороне. В целом же, "Защита Лужина", по-моему, отличная книга, но я лишь песчинка в безбрежном океане ее ценителей. |
| Из беллетристики на шахматную тему порекомендуем роман французского писателя Камилла Бурникеля "ТЕМП", удостоенный Большой премии Французской академии за 1977 год. |
| Федор
Парфеньевич Богатырчук родился 14 ноября (ст.ст.) 1892
года в Киеве. По окончании гимназии и медицинского
факультета Университета св. Владимира был короткое время
на фронте. В качестве врача принимал участие в
гражданской войне против большевиков. После установления
советской власти на Украине работал
врачом-рентгенологом. В 1940 году защитил докторскую
диссертацию. Покинув вместе с семьей Киев в 1943 году, некоторое время жил в Германии, где вступил в Освободительное движение народов России, возглавляемое генералом Власовым. В ОНДР руководил Украинской национальной радой. Из Германии переехал в Канаду и принял канадское подданство. Вскоре начал преподавать в Оттавском университете. Достиг больших успехов в области шахмат. В 1927 году разделил с Романовским победу в первенстве СССР. Неоднократно участвовал во Всемирных олимпиадах в составе сборной Канады. В послевоенные годы упоминание имени Богатырчука на страницах советской периодики было запрещено. |
| Валерий Сегаль. Литература и публицистика |
 |
